Владислав Савин - Днепровский вал [СИ от 09.10.2012]
— Так там финны, товарищ Сталин. Как с немцами будет, неизвестно. Но продолжу. А вот у противника дела гораздо хуже. Его потери с ноября прошлого года превысили и Сталинград, и Курск исторической реальности "Рассвета". Хотя на бумаге Еврорейху удалось восстановить численность войск даже до большей величины, качество их резко упало. Если там на Днепре нам противостояли исключительно немцы, то здесь больше половины, пятьдесят пять процентов от общего числа, это союзники Германии, причем не имеющие боевого опыта.
— Я помню, товарищ Василевский. Из ста десяти дивизий, тридцать одна это французы, девять итальянцы, девять румыны, пять венгры, и еще одиннадцать всякая шваль со всей Европы — хорваты, словаки, датчане, бельгийцы, норвежцы, поляки. Это не считая уроженцев Эльзас-Лотарингии и Силезии, которых берут исключительно в немецкие части.
— Не только их, товарищ Сталин. Установлены факты, когда и в чисто немецкие части присылают пополнением тех же французов. И если немецкие войска хорошо вооружены и оснащены, то про союзников Германии в большинстве такого сказать нельзя. Из их числа, танковых и моторизованных дивизий всего шесть, две венгерские и четыре итальянских. Вооружение разнотипное, из немецких трофеев сорокового года, явный недостаток транспорта, артиллерии, средств связи. Боевой опыт у союзников в большинстве отсутствует, даже румынские дивизии не из числа бывших под Сталинградом, а присланные из Румынии и ранее не бывшие на фронте, аналогично и итальянцы. Единственно боеспособными из этого сборища можно считать венгров, они пожалуй, и немцам не уступят. А все прочие — еще могут оказать сопротивление в пассивной обороне, но будут мало пригодны к маневренным действиям, когда мы прорвем фронт.
— Товарищ Василевский, вы за эту информацию отвечаете? Вот не надо нам шапкозакидательства, это мы в сорок первом проходили. Пехота — а как же французские танки в ваших же донесениях, в графе "уничтожено"?
— Товарищ Сталин, все сведения проверены и подтверждены. Вот в докладной записке, разведданные, показания пленных, боевые примеры. Все про оснащение германских союзников, их опыт и подготовка. И отдельно про их "высокий" боевой дух.
..мне предложили выбрать, быть отправленным в концлагерь за саботаж, или добровольно вступить в армию Еврорейха.
..нам сказали, что отправят в Алжир. И не выпускали из вагонов, пока мы не оказались в России.
..нас заставили участвовать в казни арестованных русских партизан, сказав что кто откажется, сам будет расстрелян. Немцы вели фото и киносъемку, и после объявили, что теперь всех нас русские в плен брать не будут.
..в подразделениях со смешанным составом, немцы относились к нам как к скоту, издевательства, избиения, унижения с их стороны были очень часты. Обычным делом было присвоение немцами наших продуктовых посылок из дома. Любой немецкий рядовой обращался с нами как фельдфебель.
..немцы говорили нам, "вы отсиживались дома, пока мы дохли под Сталинградом — теперь вы будете подыхать, а мы смотреть".
..нас предупредили, что любое отступление без приказа, равно как и не в составе своей части, будет караться расстрелом без всякого разбирательства.
— Ну, товарищ Василевский, все так говорят, когда попались. Мы не хотели, нас заставили, силой в строй, подневольно привезли, и не расстреливали бы мы никого, если б сзади с пулеметами не стояли, и в атаку бы не шли, и вообще не виноваты мы ни в чем.
— Товарищ Сталин, там дальше показания немцев. И не один, не два, десятки говорят об одном и том же. Как их "комиссары" разъясняли личному составу политику фюрера и партии — что характерно, на "закрытых" сборищах, в отсутствие всяких там. Что эти недочеловеки отсиживались в тылу самое трудное время, а теперь хотят получить такие же права. А поскольку фюрер обещал это лишь тем, кто выживет — значит надо, чтобы их было поменьше, иначе в будущем Рейхе чистокровные арийцы останутся в меньшинстве. Надо внешне относится к ним как к боевым товарищам, но всегда помнить, что они для нас такой же расходный материал, как патроны — не арийцы и никогда ими не будут. Бить их без дела не одобряется, но например, отобрать посылку и заехать в морду, если скажет слово против, это норма, ну а послать впереди себя там, где опасно, это фюрер прямо приказал. И самый характерный пример тому, это штрафные танковые батальоны.
— У нас такого даже в сорок первом не было. Танкисты, и штрафники?
— Немцы говорят, что пришли к этому "естественным путем". Формировать из союзников крупные танковые соединения опасались, да и не имели те же французы опыта управления танковой дивизией в бою. И быстро обнаружилось, что эти батальоны на нашем фронте, в отличие от Африки, в бой идут очень неохотно, и легко отступают. Немцы и придумали — у штрафников люки запереть снаружи, и вперед, а если повернешь, сожгут. Сначала просто кидали их на нашу оборону, авось числом задавят — теперь же обычно гонят в первой линии, разведать минные поля и систему огня. Экипажи комплектуются, например, из пойманных дезертиров, это считается равноценной заменой расстрела.
— И сколько же у них таких смертников?
— По оценкам, до тридцати батальонов. Точно установить невозможно, это как правило подразделения "на один бой".
— Однако это восемьсот-девятьсот танков, товарищ Василевский! Целая танковая армия, на весы сражения?
— Товарищ Сталин, во-первых, это именно разрозненные батальоны, не сведенные в состав полков, бригад, дивизий. Во-вторых, техника там как правило старая — немецкие "тройки" ранних выпусков, "двойки" и "единички", из современных машин даже легкие "леопарды" редкость. А обычно, хлам со всей Европы — французские чаще всего, Рено-35, Гочкисы, отмечены даже случаи использования Рено-18, что уж вообще ни в какие ворота! В-третьих, боевая подготовка у них откровенно слабая, кто и когда вкладывался в смертников? Есть полностью подтвержденный эпизод, когда три Т-44 выбили такой батальон, двадцать восемь штук, без потерь с нашей стороны. А вот с "пантерами" во второй линии пришлось повозиться.
— Итак, операция "Суворов". Считаете, что пора?
— Товарищ Сталин, дальше ждать просто смысла нет. Сильнее уже не будем. Что по новой технике осталось еще, подвезем в процессе. Наши стратегические резервы больше, чем были перед Сталинградом, в ноябре, а по качеству, так не сравнить. А время уже начинает работать против нас — желательно выйти на государственную границу до осенней распутицы. И самое главное, немцы используют время на слаживание своих союзных войск. Сейчас это откровенный сброд, но через месяц возможно, он будет уже на что-то способен. Также, у немцев сейчас еще заметны последствия чистки "по покушению на фюрера", когда изымали далеко не самых худших генералов и офицеров. Когда новоназначенные полностью войдут в курс и освоятся, нам будет гораздо труднее.
— Рассчитываете на ошибки противника, товарищ Василевский?
— Рассчитываю на ситуацию, когда таковые более вероятны, товарищ Сталин. И если будут, грех не воспользоваться.
— Ну что ж… Когда можете начать?
— Третьего утром, через тридцать шесть часов.
— Пусть будет так.
Ватутин Н.Ф. Записки командующего фронтом. Изд.1964 (альт. — ист.)
После тяжелых поражений в зимней кампании 1942–1943 года вермахт объективно не мог надеяться на успешное наступление на советско-германском фронте. Потери были невосполнимы, и коснулись в наибольшей части самых боеспособных частей. Не от хорошей жизни Гитлер вынужден был даже после Сталинграда, где румыны и итальянцы показали себя слабейшим звеном, не только не отказаться, но и гораздо более широко привлечь на Восточный фронт войска своих союзников. Но хотя фашистская пропаганда трубила о "полном восстановлении" после понесенных потерь, это была лишь тень прежней мощи. Особенно это казалось французских дивизий, которые, в отличие от румын под Сталинградом, не имели вообще никакого боевого опыта, явно недостаточно были обеспечены тяжелым вооружением, транспортом, средствами связи, практически не были мобильными, по сути являлись аналогом "крепостных дивизий" линии Мажино, пригодных только к пассивной обороне. Положение усугублялось крайне низким боевым духом, так как, хотя среди французского контингента были и идейные пособники фашизма, мечтающие подобно немцам о земле на востоке и русских рабах, большую часть составляли насильно мобилизованные и даже взятые из концлагерей — а офицерский состав, в особенности старший и высший, по уровню подготовки совершенно не соответствовал требования современной войны. Нельзя сказать, что немецкое командование не знало об этих недостатках — но считало, что в жесткой обороне, тем более за водной преградой и на подготовленной укрепленной позиции, эти слабости не сыграют роли. События показали, что это было совершенно неоправданной надеждой — воюют все же не укрепления, а люди.
